Франсин Риверс - Воин [The Warrior]

— Я сказал, не подумав. Прости меня.

— Тебе нужно Божье прощение. — Он по очереди посмотрел на каждого их своих сыновей и внуков. — Вы что, боитесь маленького ножика в руках священника?

Они все потрясли головами, не желая признавать это.

Затем Шовав засмеялся.

— Да. Я боюсь.

— Так же, как и я, — сказал Халев.

— Ты?

— Пусть для вас будет утешением, что ваш отец тоже будет завтра стоять в очереди на обрезание.

Они заговорили все сразу. От этих слов, сказанных Халевом, они не только не успокоились, но еще больше заволновались.

— Отец… — Шовав слабым движением показал пальцем на Мешу. — Меша прав. Разве хананеям что–то помешает выйти из Иерихона и перерезать нас, пока мы в таком состоянии?

— Бог был с нами каждый день, и вы задаете такие вопросы? — Стараясь погасить свой гнев, Халев заговорил спокойно и медленно, но твердо. — Господь — наша сила и щит. Он будет смотреть за нами и защищать нас. Нам нечего бояться.

После обрезания Халев лежал в своем шатре. Мучаясь от боли, он не поднимался со своего тюфяка. Вскоре у него начался жар, и он не мог спать. Теперь, когда они перешли Иордан, манна уже не падала с неба. Его наложницы, Ефа и Мааха, знали, как приготовить еду из тех плодов, которые давала земля, но Халеву не хватало манны. Не хватало ее сладости.

Иисус Навин пришел навестить его.

— Не вставай, Халев.

Измученный жаром, Халев остался лежать. Он слабо улыбнулся.

— Ты благословенный мужчина. — Иисус Навин был обрезан в младенческом возрасте. Очень немногие евреи, с тех пор как стали рабами в Египте, продолжали соблюдать это постановление. — Как поживают другие?

— Лучше, чем ты, мой старый друг.

Халев схватил протянутую руку Иисуса Навина и, опираясь на нее, поднялся.

— У молодости есть свои преимущества. — Поморщившись, он жестом отослал от себя Мааху и медленно выбрался наружу. Это был первый раз за последние три дня, когда он вышел из своего шатра. Он зажмурился от яркого света.

— Господь рассказал тебе о Своих планах. Когда и как мы будем брать Иерихон?

— Завтра на рассвете… — Иисус Навин рассказал ему Божий план.

В изумлении, Халев еще раз проговорил весь план:

— Мы должны действовать тихо?

— Да.

— Ни боевых кличей, ни выкриков?

— Все должны молчать.

— А потом мы обходим вокруг города? И больше ничего?

— В течение шести дней. Ковчег будет идти впереди нас, за ним пойдут семь священников с трубами. На седьмой день они затрубят, а мы будем громко кричать. В этот день мы будем обходить город семь раз.

Халев посмотрел на стены Иерихона. С тех пор, как он покинул Египет, он не видел города, который был бы так хорошо укреплен.

— И Господь сказал, что стены рухнут?

— Да.

План казался абсурдным. Это просто смешно! Ни один человек в здравом уме никогда бы ничего подобного не придумал. Халев смеялся и славил Господа:

— Весь мир услышит об этом. Спустя тысячелетия люди будут говорить о том, что Бог сделал с Иерихоном!

— Значит, ты веришь, что так и будет?

— Конечно, я верю. — Халев перестал смеяться. — А ты что, нет?

— Я верю. Но поверят ли люди?

Халев понял причину беспокойства Иисуса Навина. Еще совсем недавно многие стали поклоняться иным богами в Фегоре. После этого двадцать четыре тысячи человек погибли во время посланного Богом: наказания.

— Лучше бы им поверить.

Семя бунта было посеяно в сердца людей еще во времена Эдемского сада. И с тех пор битва происходит именно в сердцах людей.

В первый день обхода Иерихона Халев думал только о том, как сделать следующий шаг. Он вздрагивал от боли и скрежетал зубами, но не отступал от своего твердого решения обойти город и вернуться в шатер с высоко поднятой головой. На второй день он шел гораздо легче и заметил, что со стен Иерихона за ними наблюдают воины. На третий день эти воины стали смеяться. На пятый день на стенах собралось много мужчин и женщин, которые хохотали и выкрикивали богохульства. Среди них были даже дети.

Каждый день, придя в лагерь, его сыновья и внуки молчали, но их накопившаяся ярость проявлялась в том, как они срывали с себя ремни и сбрасывали мечи. Халев смотрел на них, незаметно улыбаясь и благодаря Бога. Дни мучений после обрезания закончились. Каждый день их силы обновлялись и прибавлялись. И каждый день хананеи подливали масло в огонь, который скоро их же поглотит.

«Пусть ваш гнев накапливается. Сдерживайте его пока. Сдерживайте его до последнего дня — дня Господнего!»

Когда седьмой день настал, Халев был полон сил, полон ожидания, его кровь кипела. Уже никто не мог идти со спокойным равнодушием, как прежде. На этот раз армия звучно маршировала, стараясь, чтобы шаги отдавались как можно громче. С каждым обходом росло напряжение. Люди на стенах перестали смеяться. Семь раз израильтяне обошли вокруг города под звуки труб. Потом они вдруг остановились и повернулись лицами к городской стене.

Раздался протяжный и громкий звук шофара. Сердце Халева неистово стучало. Он набрал в легкие побольше воздуха. Сейчас будет возмездие. Воздух вырвался из легких громким криком: «За Господа!». Многие тысячи подхватили крик, и он превратился в оглушительный рев.

Они смотрели, как исполнялось Божье обещание. От звука труб и крика высокие, мощные стены Иерихона задрожали. Израильтяне закричали еще громче, и стены дали трещины. Вскоре они обрушились: с грохотом полетели вниз камни, взметая столбы пыли; стоявшие наверху воины с воплями летели вниз.

Высоко подняв свой меч, Халев побежал рядом с Иисусом Навином, и, подобно гигантским волнам, тысячи тысяч воинов бросились за ними в город. Своим мечом, который когда–то был косой, Халев размахивал направо и налево, поражая хананеев, будто срезая колосья пшеницы. Мужчины и женщины, молодые и старики, крупный скот, овцы, ослы — никто не остался в живых.

Тяжело дыша, Халев стоял посреди побежденного города.

— Помните указания! Все золото, серебро, бронза и железо будет освящено для Господа и отдано в Его сокровищницу. Все остальное уничтожьте! Сожгите город! Сожгите все, что в нем есть!

Иерихон все еще тлел, а Иисус Навин уже послал разведчиков в Гай, что около Беф — Авена. Этот город находился к востоку от Вефиля, где предок Израиля, Иаков, видел лестницу, ведущую в небеса, и ангелов, спускающихся и поднимающихся по ней. Разведчики вернулись быстро.

— Он не похож на Иерихон. Туда не нужно идти всей армией. Пошли на его захват две или три тысячи человек. Не стоит утруждать весь народ, потому что в Гае людей мало.

Поразмышляв несколько мгновений, Иисус Навин кивнул головой.

— Идите и так и сделайте. — Как только вестники ушли, Халев наклонился к картам, сделанным сорок лет назад, когда они впервые приходили в эту землю. Иисус Навин рассказал ему Божий план захвата Ханаана.

— Люди возвращаются из Гая. — Запыхавшийся вестник был мертвенно–бледным. — Они несут раненых и погибших!

Халев побежал на встречу войску — нужно отыскать сыновей. Шовав был ранен. Меша плакал.

— Мы думали, это будет легко после Иерихона, но жители Гая просто разгромили нас! Они преследовали нас от городских ворот до самых каменоломен. В Шовава попала стрела, когда он пытался отойти к холмам. Мы бежали! — Он всхлипывал. — Ардон не смог убежать, отец. Он мертв!

— Мой сын? Мой сын… — Халев заплакал. Как это могло случиться? Как?

Иисус Навин, услышав эти известия, издал громкий вопль и разорвал на себе одежду. Он пошел прямо в скинию и пал на землю перед Ковчегом Завета.

Халев, дрожа, стоял за пределами скинии и ждал. Почему это произошло?

У скинии стали собираться люди — сначала десяток, потом сотня, потом тысяча. Те, кто потеряли сыновей или мужей, плакали и бросали на себя пыль.

Вышел Иисус Навин, он был очень бледен.

— Мы нарушили Божий Завет.

Халев похолодел.

— Когда?… Как?… Кто? — Его охватил страх. Что Господь теперь сделает с ними? Какая кара падет на Израиль? Каким будет возмездие за их неверность?

— Кто–то украл вещи, посвященные Господу, а затем солгал и положил эти вещи среди своих. Пока мы не разберемся с этим, мы не сможем идти против наших врагов. — Голос Иисуса Навина стал громче. — Освятитесь! — закричал он людям. — Завтра предстаньте перед Господом, племя за племенем, клан за кланом, семья за семьей. Тот, кто будет изобличен с вещами, посвященными Господу, будет сожжен вместе со всем своим домом и имуществом!

Жестом руки Халев показал всем своим близким вернуться в лагерь. Он осмотрел имущество каждого из своих сыновей и внуков. Он посмотрел на своих наложниц. Он ненавидел это гнетущее чувство недоверия и одновременно бессильной ярости и страха перед тем, что кто–то из близких ему людей мог навлечь гнев Божий на весь народ. Но кто же осмелился украсть у Бога?